— … и главное, не расслабляйтесь, не думайте, что эти амулеты — это панацея…
Видно, наши с Тором лица не удовлетворили взыскательный глаз старика, и поэтому он решил воспользоваться проверенным способом привлечь внимание.
— Вот, старый козел… — мы с Тором были единодушны и в мыслях, и словах, после того как к нам прилетело по молнии. После первых трех слов наши выражения в корне разошлись, но общий смысл оставался прежним.
— … недостаточное почтение к своему учителю… — донеслись до меня слова перед новой порцией воспитательного средства.
После второй молнии я предпочел замолкнуть. Судя по тишине, Тора посетила такая же „гениальная“ мысль. Лич немного помолчал, с удовольствием наблюдая за нами, и продолжил:
— Очень рад, что все вежливые и почтительные. Также я показал вам, что не стоит излишне надеяться на амулет, защищающий от магии. Любой амулет можно обойти. Но если кто-то не понял, то я могу повторить…
— Нет, нет, не надо, мы всё поняли, — сразу же сказал я.
— Отлично, — улыбнулся Бератрон, — а теперь идите отсюда.
Бератрон некоторое время с улыбкой смотрел вслед уходящим. Но, как только они скрылись из виду, улыбка сразу же покинула его лицо.
Лич телепортировался к себе в кабинет. При своих новых учениках он такого не делал, чтобы лишний раз их не шокировать, но сейчас он не был скован „правилами приличия“.
Сложившаяся ситуация требовала детального продумывания.
То, что у него появились ученики — это однозначно хорошо. Даже отлично. Все-таки он был главой своей собственной школы больше века, а это накладывает определенный отпечаток. И если существование в состоянии нежизни его не особо удручало, то отсутствие последователей огорчало.
Но была одна неприятность по имени Сен. Лич не любил неясности, они часто превращались в сюрпризы, неприятные сюрпризы. А человек… хотя, какой он человек? Торрен, и то ближе к людям, чем это существо, которое без проблем ест ртуть, а потом говорит, что это надо для его организма. Бератрон был очень хорошим магом жизни, благодаря чему он и смог стать „живым“ личем, и изучил за свою жизнь много животных, как обычных, так и магических. Вот только среди них не было ни одного, которое могло бы напрямую перерабатывать металл. Но не эта особенность Сена так напрягала мага.
Основная проблема заключалась в обучении магии. Лучшие ученики видят силовые каркасы только через пару недель, а этот увидел их через несколько часов. Когда Сен сортировал драгоценности, лич внимательно наблюдал за ним — поведение того было крайне странным. Было ощущение, что он с ходу определил, где какие амулеты, а потом занимался простой перепроверкой. Как бы невероятно это не звучало!
А то, что он увидел амулет, сделанный мастером Скрыта? Это вообще ни в какие ворота не лезло! Даже сам лич такой амулет при беглом осмотре пропустил бы. При том, что сам прекрасно владел техникой Скрыта! А тут какой-то! Даже не ученик, а так… проходящий общее знакомство с магией.
Как он это делает? Конечно, допросы с пристрастием немного прояснили ситуацию, но у Бератрона складывалось ощущение, что ему большую часть не говорят.
Лич вздохнул и по привычке начал ходить по комнате.
Бератрон вспомнил момент, когда показал, как делать обычный неуправляемый огненный шар, и этот ученик через пару часов смог создать собственный огненный шар!! Кто это такой?
Лич еще долго ходил по кабинету. Ходил и думал. Но так ничего и не придумал. Наконец он бросил раздумывать об этом и решил, будь, что будет. Если получится что-нибудь выудить из Сена, то отлично, а если нет, то клятву на сфере Хроноса еще никто не сумел обойти. А в клятве ученик-учитель четко сказано о не нанесении вреда прямо или косвенно, как учеников учителю, так и учителем ученику.
Маленький мальчик лежал на огромной кровати, в роскошной отделанной комнате. Позолоченные барельефы, искусная лепнина, мебель из дорогих сортов дерева. Комната настоящего „хозяина жизни“.
Но почему же мальчик, свернувшись калачиком, плачет??
— Почему меня никто не любит? — тихонько шептал мальчик, — даже собственная мать. Что я такого сделал? Может, лучше умереть вместо того, чтобы так мучиться??
— Не лучше, — кто-то ответил ему.
— Кто здесь? — мальчик испугано отпрыгнул к стенке кровати.
— Тот, кто не желает тебе зла, — прошелестел голос.
— Это не ответ, — несмотря на страх, мальчик заинтересовался.
— Это более чем ответ. Главное, что я не желаю тебе зла, а кто я — это неважно.
— Наверно, ты прав, — уже немного успокоившись, ответил мальчик, — но неужели у тебя нет имени.
— У таких, как я, нет имени.
— Почему?
— Потому что таков закон. Но что мы все обо мне? Почему ты так хочешь умереть?
И тут мальчик разревелся в полный голос и сквозь рыдания рассказал, как его все не любят и презирают. И что ему всего девять лет…
— И ты не хочешь им отомстить? Разве в тебе не горит ярость? — удивленно спросил голос.
Мальчик немного подумал, но произнес.
— Наверно, хочу.
— Отлично, а как ты мертвый можешь отомстить? Ведь, умерев, ты просто убежишь от борьбы.
В этот раз мальчик думал намного дольше, но, в конце концов, растерянно спросил:
— А что я могу сделать?
— Многое, мой маленький друг. Очень многое. Я бы мог тебя научить…
— Научи, — обрадовано сказал мальчик.